«Они не хотят жить в стране-изгое»

Эксперты изучили поколение 30-40-летних россиян, которое должно заменить собой старую элиту. Основные присущие им качества – готовность бороться за справедливость, решать локальные проблемы и идти на выборы, «врожденное» волонтерство, поиск «альтернативных» скреп. Но вытеснить нынешнюю геронтократию им удастся, вероятно, только к своей пенсии, предполагают эксперты.

Мы публикуем интервью «Новой газеты» «Событие, которое объединит миллениалов, еще впереди» с разрешения редакции.

Авторы проекта «Клуб миллениалов», экономист Евгений Гонтмахер и социолог Александр Согомонов в рамках экспертной группы «Европейский диалог» представили коллективный портрет мировоззрения поколения людей, родившихся с 1981 по 1996 год. Этот портрет во многом противоречит расхожему представлению о них как о циниках и радикальных индивидуалистах, заботящихся лишь о личном благополучии.

– Как родилась идея доклада ? Почему вы оба , люди занятые , известные эксперты , целый год вели этот проект ?

Александр Согомонов : Всякое поколение, которое мы придумываем как социологи, – это некоторая условность. В XX веке утвердилось представление о том, что поколение – это некая общность людей, объединенная единством событийной истории. Поколение войны, поколение «оттепели». Сразу все понятно. Мы с вами — поколение перестройки. Мы действуем в рамках интерсубъективных смыслов, их не надо проговаривать, они очевидны. Мне не нужно вам объяснять, что демократия – это хорошо. А сейчас это иногда надо доказывать, людям более старшим или более младшим. И так во всем. Прикоснулся к плечу – это прилично или нет? Для людей нашего поколения прикоснуться к плечу или дружески обнять – ничего особенного. Но сегодня формируется общность, для которой это неоднозначно.

Мы задумались о том, что растет молодая поросль, у которой нет никакой событийной общности, монолитного бэкграунда. Они социализировались при Путине, только при нем и живут.

Дети, которые родились вокруг 1990-х, не пережили перестройки и развала СССР, а дальше не было события, которое могло бы их объединить. И возник вопрос: это поколение, или некая условная когорта от такого-то до такого-то возраста, как в стандартной анкете? Вот это была исходная точка, которая нас интересовала.

– Как отбирали собеседников ? Сколько их всего было , откуда ? Как строился разговор ?

Согомонов : «Стариков», то есть нас, было всего двое, наши собеседники были только активные молодые люди 25–35 лет из многих городов России, раз в месяц или иногда чаще собирались онлайн, «закидывали» им самые разные темы для обсуждения, приглашали высказаться о них гостя-эксперта, известного в той или иной сфере человека. После его выступления обсуждали саму проблему, и каждый участник разговора потом писал свое рефлексивное сочинение.

– О чем говорили ?

Согомонов : Школа и социализация, работа и доход, пенсия и старость… Оказалось, из-за того что у миллениалов уже есть свои дети, они думают об образовании для них не будучи уверены, что у самих взрослых оно адекватное. При этом убеждены, что советское образование было лучшее в мире!

Такая неистребимая идеологема, от нее никуда не денешься… Идею базового дохода воспринимают очень хорошо, и не потому что ленивы и не хотят ничего делать, а потому что для них принцип реализации себя как личности важнее возможности просто зарабатывать. Они не стремятся к деньгам как к самоцели. И так, кусочек за кусочком начала формироваться картинка, достаточно импрессионистическая. Потом отправили результаты каждому из участников, спросили, согласны они с нашими выводами или нет. И в целом они это приняли. То есть на самом деле это их автопортрет. Это ребята, которые мыслят уже по-другому, переживают жизнь по-другому. Задумываются о самых значимых для человека темах немножечко не так, как это делают «бумеры», «поколение Х».

– Что больше всего удивило ?

Евгений Гонтмахер : Если мы посмотрим на последние 30 лет, то увидим катастрофическую картину с точки зрения перспективы движения к будущему. Все, кого выносило к власти, начиная с Бориса Ельцина, а затем раннего Владимира Путина, пытались выстроить долговременную траекторию этого движения. И каждый раз получалась катастрофа. События уводили в сторону от реальной стратегии, все переходило к каким-то сиюминутным вещам. Мы не представляем, что будет со страной через 5-10 лет. Мы не знаем, как будут устроены экономика, социальная жизнь, политика, управление. У меня ощущение, что те, кто сегодня у власти, даже об этом не задумываются. Но ведь миллениалов рано или поздно вытолкнет на верхушку власти.

Меня интересовало в наших обсуждениях, есть ли у них какие-то зачатки видения будущего. Ведь кто-то из них станет президентом, депутатом, мэром. Что они делать будут? Им достается страна с колоссальным количеством проблем. Больная страна, в общем-то. Так вот, наши собеседники открыто признались, что официальная политика, федеральная политика им не интересна. Они нацелены на локальные вещи. Готовы преобразовывать место, в котором живут, район, город. О чем это говорит? О том, что общество, которое они будут формировать, будет абсолютно локализовано. Все эти «вертикали» уйдут в прошлое. Они и сейчас не эффективны. Они попытаются сделать из России страну местных сообществ.

Это первое наблюдение.

Второе, принципиальной важности. Для них справедливость – не громкая фраза, они ее понимают буквально. Это конкретные вещи, равенство всех перед законом, равенство возможностей. Базовый доход для них – это равенство стартовых возможностей. Нулевая толерантность к коррупции. Когда говоришь о правах человека, они не очень понимают, о чем идет речь, потому что словесные конструкции, которые вошли в обиход после Второй мировой войны, для них по сути не работают. Когда они придут в политику, то, скорее всего, будут пытаться построить ее на обновленных этических принципах. Я не уверен, что это у них получится. Они настроены на то, что их действия будут сверяться с этическими ценностями, которые, кстати, у них вполне совместимы с традиционным представлением о правах человека. Слова немного другие. Но суть та же. Миллениалы — гуманистическое поколение.

Согомонов : Они готовы и на известную виктимность. Готовы идти на муниципальные выборы. Я бы потерял всякое желание жить общественной жизнью после того, как пережил бы, что происходит с независимыми кандидатами на выборах. Но они готовы идти дальше. Они, кстати, ищут альтернативные «скрепы». Один наш собеседник придумал собственный проект, ездит по стране и ищет «тему номер два». Ковид сегодня — тема номер один. А номер два? Они ищут темы, на которых будет опираться страна в будущем. При этом они в некотором смысле державники. У них есть чувство страны, они ей сопереживают. Когда говорят, что мы стали страной-изгоем, они это примеряют на себя. Не хотят быть изгоями. При этом они глобалисты, видят куда меняется мир.

– Получается , они видят перспективу в традиционной российской практике « малых дел »? Собственного совершенствования ?

Согомонов : Мы считаем, что они более моральны [чем другие поколения], даже гипертрофированно моралистичны. Может быть, я в реальной ситуации поступлю честнее, чем они, но с точки зрения мировоззрения для них моральная и этическая составляющие на первом месте. С другой стороны, там, где в политике много морали, есть большой риск что-то упустить, утратить прагматизм и эффективность.

Гонтмахер : Это первое поколение эмпатов. Наше поколение уже в серьезном возрасте начало приобретать эти качества. Для миллениалов нет разницы – бомж, инвалид, старик или сверстник, они всем готовы помогать. Волонтерство для них – естественное состояние.

Гонтмахер : Думаю, событие, которое объединит их как поколение, у них еще впереди. Не работают социальные лифты, но их вынесет наверх, как в нашей истории бывало. Когда уйдет предшествующая когорта, для них откроется что-то совсем новое, хорошо описываемое понятием «вызов». И тут их какая-то инстинктивная боязнь задумываться о фундаментальных вещах может обернуться для них тяжелым испытанием. Для них будет проблема выбора, очень тяжелого. Целостность страны или развал? Как соединить локальный и общероссийский патриотизм? И, наконец, как соединить этический глобализм и национальные интересы?

Когда они входили в подростковую жизнь в начале 2000-х, все было хорошо. Был молодой активный президент, попытки реформ. Очень высокий экономический рост, доходы людей значимо повышались, вообще люди стали жить лучше, открылись новые перспективы. Они росли как будто в теплой ванне, не было проблемы репрессий, куска хлеба. Все говорили про демократию как о желаемом состоянии общества и так далее. Только в последние годы произошел некий перелом, стало ясно, что все это ушло.

А вот те, кому сегодня 20 – у них теплой ванны не было. Они сразу увидели застой.

– Многие миллениалы были ключевыми в деятельности оппозиции по всей стране .

Согомонов : Да. В основном миллениалы. И они быстро поняли, что положить жизнь, а то и расстаться с жизнью, сидеть в тюрьме – это не совсем их цель. Это страшный экзистенциальный выбор. И у нас ощущение, что выбор в пользу активной политики сделает более молодое поколение. Те, которые уже познали мир, и он для них отвратителен, но они еще не успели обзавестись семьями и детьми, отвечают только за себя. Так что наши миллениалы остаются как бы в промежутке между геронтократами и радикальными молодыми, и часто становятся более критичными уже под влиянием молодых, их вопросов.

– Станут ли миллениалы новыми « русскими европейцами »?

Согомонов : Мой скепсис, скорее, связан с другим. Миллениалы прекрасно осознают экзистенциальный выбор, который им предстоит сделать. Они компромиссны. Они по жизни поддержат «двухэтажную» систему власти, где верхний и нижний этажи живут отдельно друг от друга, может быть, сделают ее трех­этажной. Но предпочтут заполнить собой лишь нижний этаж. Но самое страшное в другом. Те, кто сегодня реально удерживает власть, это крепкое поколение. И учитывая большой медицинский и технологический прогресс, править они могут еще ой как долго.

Поколение миллениалов, вполне возможно, реально вступит в свои законные права уже в предпенсионном, а то и в пенсионном возрасте.

Гонтмахер : Уже сейчас на позиции федеральных замминистров, вице-губернаторов, а то и губернаторов начинают приходить сорокалетние. Это кадровая политика администрации президента и конкретно Сергея Кириенко. Это люди сейчас подчеркнуто лояльны. Но о чем они в действительности думают, как они станут действовать, когда их выбросит на самый верх? Мы помним, как в СССР были сталинисты, которые потом сами же и разоблачали культ личности. А Михаил Горбачев, который выдвинулся из партноменклатуры?

Однако есть еще и внешние обстоятельства. Это вызовы, перед которыми стоит страна, которые сегодняшние геронтократы решить не в состоянии, как и при Брежневе. Например, «зеленый переход», определяющий скорые радикальные изменения мировой экономики, которые подорвут сегодняшнюю нашу архаичную экономику. Перемены могут случиться внезапно, в России всякое бывает. А сорокалетние из третьего эшелона власти уже знают языки и активно пользуются интернетом. Еще один поток миллениалов, который может быстро включиться, – социально и граждански активные люди. Для них карьера и деньги вообще не главное. Социологи говорят, что им нужны перемены. Так что траектория этого поколения может быть самой неожиданной.